ДРУГ, ПАРТНЁР, ПРЕДАТЕЛЬ.
Прежде чем продолжить повествование о проекте, который мы назовём «Резервуары», мне хотелось бы рассказать о своём партнёре, бывшем друге, каким являлся Садык Джамалович Курбанов.
Мы знаем друг друга с детства, вместе учились в одном классе, почти одновременно женились. Почти одновременно у нас родились первенцы. Он считал моих детей – своими, а я родными его детей. Дружили семьями, все праздники, в том числе еврейские и мусульманские справляли вместе, зачастую ужинали за одним столом. Я всегда знал, что если будут стрелять в меня, Садык закроет меня своим телом, и я поступил бы точно так же. Ездили вместе отдыхать, его дети приходили за советом ко мне, мои очень уважительно почитали Садыка и его семью.
В последние годы Садык начал много пить алкоголя. Друзья, а у нас было много общих друзей, предупреждали меня, мол, смотри, берегись его, он, дескать, вставит тебе нож в спину. Я смеялся над этим, как это может быть, чтобы твой самый близкий человек вдруг предал тебя? Я считал, что все завидуют нашей дружбе.
Садык вырос в многодетной семье, у него было три брата и одна сестра, и он всегда чувствовал ответственность за них, да и за всю свою родню. Но, в какой-то момент, из-за пьянства и проблем в семье, у Садыка, как мне кажется, просто «крыша поехала». Его брат – Джахонгир Курбанов был когда-то директором института акушерства и гинекологии, но из-за каких-то серьёзных финансовых нарушений его уволили с этого поста. Конечно, Садык помог ему избежать наказания.
Так вот, Садык хотел, чтобы я доверил Джахонгиру руководство той клиники, которую мы организовывали на основе израильской медицинской науки. Однако тот, с кем мы начинали этот проект Асадов Хусан, был категорически против такого оборота дела. Нашла коса на камень.
Был у Садыка ещё один брат, великолепный врач-гинеколог, профессор, и тот, в конце концов, тоже спился и к пятидесяти годам умер. Речь идет о Сабире Курбанове, который много хорошего сделал для людей. Муж сестры Садыка тоже работал с нами. Младший брат моего друга был главным врачом санэпидемстанции города Ташкента. Но через какое-то время его сняли с работы.
Дочь Садыка вышла замуж за Бекзода Наврузова, который является сыном врача С. Наврузова, ставшего позже директором института онкологии. А другой сын Наврузова женился на дочери Генерального прокурора республики, Кадырова Рашида Хамидовича. Теперь С. Наврузов и Садык Курбанов могли решать любые вопросы, связанные с правоохранительными органами.
Но тут произошло следующее: Садык, мой ближайший друг и главный партнер по бизнесу, вдруг решил поставить всю свою родню, включая двоюродных братьев, на руководящие посты в наших фирмах. Одного двоюродного брата сняли с работы, и он был не удел, это Абидов Абдурахман, который в дальнейшем помогал Садыку меня грабить.
Я попросил Садыка не делать этого, у нас произошел серьёзный разговор, и мне показалось, что друг меня понял. Однако, когда мне пришлось уехать из Узбекистана, Садык воспользовался этим и написал на меня заявление в прокуратуру, используя свои родственные связи. А также он оповестил всех кругом, что я всё бросил, всё продал, взял с собой все деньги и возвращаться не собираюсь. Кроме того, Садык известил инвесторов, оповестил банки, что я не собираюсь возвращать им деньги и кредиты. Забегая вперёд, скажу, что я узнал об этом лишь через год.
Как было на самом деле? Пришла пора рассказать, чтобы знали все, каково может быть предательство и беззаконие. И тут мы вернёмся к проекту под названием «Резервуары».
А на самом деле было так: однажды меня вызвал к себе председатель Государственного резерва Узбекистана Аманбаев (обойдёмся без имени отчества) и просит взяться за один важный для республики проект, закупить, привезти и установить металлические резервуары для хранения осветлённых нефтепродуктов. Мол, у нас не использованы средства, выделенные на решение этой задачи.
Я поначалу не хотел этим заниматься, тем более, уже по известному закону, мы не можем это сделать за узбекские сумы, поскольку такие резервуары изготавливают только в России и на Украине. Там примут оплату только в долларах, узбекские деньги для них – просто бумажки. И везде нужна обязательная предоплата. Но предоплату по законам Узбекистана сделать невозможно, как мы об этом говорили ранее, потому что оборудование сначала должно поступить в республику. И только потом его можно оплатить, конвертируя узбекские деньги в валюту в местных банках. Вот такой абсурд.
Естественно, что в какой-то мере мы зависели от гос. резерва, так как мы поставляли им сливочное масло, производимое на нашем предприятии, – поэтому я решил, что сделка нормальная и лишние деньги фирме моей не помешают, да и Аманбаев недвусмысленно пообещал «горы золотые» после удачного исполнения заказа.
Аманбаев попросил меня, чтобы оплату за резервуары осуществили мои инвесторы за границей, а уж потом, в Узбекистане, он рассчитается со мной. Он сказал, что у него даже есть предварительная договорённость с заводом, который находится в Запорожье (Украина), есть чертежи, надо сделать только оплату. Потому что ни один завод за пределами Узбекистана не начнёт выполнять заказ, пока не получит деньги.
Гос. резерв гарантирует моей фирме выдачу аванса пятнадцать процентов от общей суммы заказа по закону республики, это более двухсот тысяч долларов, остальные деньги переведут нам по прибытию оборудования. То есть – за резервуары надо заплатить, причём валютой, привезти их в страну, пройти таможню, уплатить таможенные налоги, потом только получить за эти резервуары и их установку деньги от гос. резерва. Эти деньги (в сумах, узбекской валюте) будут положены в банк на конвертацию. Обещано было произвести эту самую конвертацию как можно быстрее. Дело хлопотное, но, как показалось, выгодное.
Я позвонил в Запорожье, договорился о приезде в Узбекистан замдиректора очень крупного завода, на котором, кстати, снимался знаменитый кинофильм «Весна на заречной улице». Замдиректора, с очень «русской» фамилией – Рабинович, приехал в Ташкент, и мы подписали с ним и со специалистами гос. резерва протокол намерений. Завод согласился выполнить заказ, мы обговорили сроки. Затем был объявлен тендер, который я выиграл со своими фирмами (никто не брался за такое: оплатить пять миллионов долларов заранее, все боялись). Но, я то не боюсь – у меня вон какая поддержка! И я смело подписываю контракт с государством, предварительно потребовав аванс – пятнадцать процентов от суммы сделки. И жду, когда поступят деньги, потому что – только после этого договор вступает в силу и начинается работа.
И тут в гос. резерве возникла какая-то заминка, которая длилась около полутора месяцев. Звоню туда, мне отвечают: ты не волнуйся, проплачивай заказ, а мы тебе потом переведём деньги. Я отвечаю – я сейчас проведу предоплату, а потом вы мне пришлёте письмо о том, что вы передумали оплачивать. Выдвинул ультиматум: или я получу аванс, или сделка отменяется. Когда получил требуемые деньги, звоню на завод и сообщаю, что получил аванс, мы готовы оплатить заказ, приступайте к работе. С завода отвечают, что, мол, прошло время и у них цены на продукцию изменились.
К тому времени, я это точно знал, цены на металл в мире значительно снизились, поэтому говорю, что мы хотели наоборот снизить цену. Мне в ответ – говорите со своим начальником из гос. резерва, мы с ним этот вопрос обсудили. Возмущаюсь – причём тут гос. резерв, я у вас покупатель, вы со мной должны говорить! Они – вы опоздали по срокам на полтора месяца. Приезжаю в гос. резерв, начинаю разговор, а мне говорит Аманбаев, придётся платить цену, которую назначает завод. Я подсчитал, что разница между оплатой и себестоимостью остаётся миллион долларов, который я теряю. В ответ я услышал: «… плати, не обеднеешь».
Я пытался напомнить Аманбаеву разговор, который состоялся до принятия решений по резервуарам. А он мне пригрозил, мол, за то, что ты получил от государства заказ и аванс – не выполняешь заказ в срок, тебя посадят. Аманбаев в прошлом работал в правоохранительных органах, и он не шутил.
Звоню в Запорожье, ответ – приезжайте сюда, на месте разберёмся, я сразу обращаю их внимание на то, что буду требовать снижении цены на сделку.
Дальше события развиваются стремительно: срочно лечу в Запорожье, встречаюсь с Рабиновичем, тот говорит, что не может решить вопрос с переносом сроков, и, вдруг, говорит – кстати, завтра к нам прилетает ваш председатель гос. резерва. Звоню в Ташкент, да, действительно Аманбаев летит в Запорожье со своим помощником, надо забронировать для них гостиницу. Бронирую гостиницу, жду. Утро проходит – никого. Звоню на завод, где мне сообщают, а он тут, у нас.
Еду на завод, требую объяснений, почему говорят и договариваются за моей спиной? Ничего вразумительного в ответ не слышу. Уединяюсь с Аманбаевым, чтобы поговорить с глазу на глаз. Он прямым текстом говорит мне: заплатите заводу, сколько требуется, а они сами со мной рассчитаются. Отвечаю, что эти деньги мне придётся платить из своего кармана. В ответ слышу старое – «… не обеднеете! Давайте так, я потом, после сделки подниму цену на поставляемое вами масло, так что вы компенсируете потери».
Я – Аманбаеву: вы абсолютно нарушаете все законы, вы сами себя загоняете в угол, потому что уже оплатили мне аванс, кроме того, ваши адвокаты прошляпили и не потребовали от меня две вещи – гарантии возврата аванса, если я не поставлю резервуары, и гарантию качества выполнения работ. Поэтому, если сроки будут сорваны – то вместе с моей, полетит и ваша голова. Так что подписывайте перенос сроков и тогда завод тоже перенесёт сроки выполнения заказа на месяц-два. Если подписываете, я сейчас же звоню инвестору и через двадцать минут деньги, первый взнос, двести восемьдесят тысяч долларов поступят на заводской счёт.
Мы вернулись в кабинет. Подписываем договор о переносе сроков, в том числе подписал и Аманбаев.
Прилетаем в Ташкент, через неделю я получаю письмо из гос. резерва о том, что они передают моё дело в правоохранительные органы. Что я, якобы, похитил государственные деньги, срываю сроки поставки оборудования и прочее, и прочее. Естественно, я бросаюсь к Аманбаеву, тот меня успокаивает: давай я дам тебе больше заказ на масло и ты всё компенсируешь. А то дело спустим на тормозах. Иди, назначен тендер на заказ и производство масла. Он меня немного успокоил, но снова наносит удар – тендер на масло выигрывает другая, конкурирующая фирма. Я снова – в гос. резерв, как же так, я уже запустил производство масла, согласно договорённости, представляешь, сколько я потеряю. И слышу в ответ угрожающее предупреждение: «Ты еще не то потеряешь, да ладно, чего мелочишься, (и снова) – не обеднеешь. Должно быть так, как я сказал». Вот такая возникла ситуация.
Я собрал партнёров, сообщил им о случившемся и попросил совета, как тут быть. В конце концов, решено было, что мне стоит уехать из Узбекистана на какое-то время, тогда Аманбаеву некуда будет деваться, он должен будет подписать намерения о переносе сроков исполнения заказа, иначе его привлекут к ответственности. Я обратился к высокому лицу, который помог бы нам. Тот позвонил мне и сказал – давно ты не был в отпуске, поезжай, отдохни. Пройдёт немного времени, всё тут утрясётся, или выполни те условия, которые от тебя требуют.
И я уехал на время из республики, полагая, что где-нибудь смогу временно заняться бизнесом, надеясь, снова вернуться домой и продолжать налаженное годами дело. Прошло время, и я понял, что то, что произошло со мной, скорее всего, было специально подстроено, чтобы отобрать у меня всё. Я был на связи с другом, с Садыком, и даже в страшном сне не мог предположить, что он замешан в этом деле.
Объехав полмира, я приземлился в Латвии, меня там привлекало то, что есть прямые авиарейсы в Узбекистан и в Израиль, где жила моя семья. К тому же там практически все говорят по-русски, это было удобно для работы. Кроме того, экономика там была в упадке, много дешёвой рабочей силы, и я открыл там бизнес: небольшой цех по производству израильских бурекасов, то есть особой формы пирожков из слоёного теста с различной начинкой. Из Израиля мне прислали специалиста, который быстро обучил местных поваров изготавливать очень вкусные бурекасы.
Пирожки такого рода выпускались пятнадцати-восемнадцати видов. Продавали их на бензиновых заправках и в кафе, организовали интересную рекламу, и дело опять пошло. Причём на заправках мы предлагали один горячий, свежий бурекас бесплатно в подарок тому, кто здесь заправился. Люди пробовали, им нравилось, и они покупали вдогонку ещё несколько пирожков. Плюс к этому я открыл два кафе – одно в Риге, другое в Юрмале.
Потом я вспомнил, что когда-то вложил деньги в разработку метода покрытия металла тонким слоем золота. У французов по такой методики наносилось золота в восемь микрон, мы добились нанесения золота всего в один микрон. Оказалось, что это неплохой бизнес. Всё было хорошо, и вдруг, как гром серди ясного неба – арест за нарушение визового режима.
Перед тем, как продолжить рассказ, я должен отметить, что в Латвии у меня также был партнёр, некто Лев Киль, который помог мне снять квартиру и обустроиться. Лев в своё время бывал у нас в Ташкенте, у него был совместный бизнес с моим знакомым Рустамом Кадыровым. Интересно, что перед тем, как меня задержали за нарушение визового режима, Лев летал в Ташкент (хотя, сказал, что летит в Казахстан). Уже потом выяснилось, что он и Садык Курбанов, мой друг и партнёр, вступили в преступный сговор с тем, чтобы прибрать к рукам мой бизнес: один там – в Узбекистане, другой здесь – в Латвии.
Где найти слова, чтобы описать, объяснить это вопиющее хамство и жажду нажиться за счёт других. И не просто за счёт неизвестного человека, а ограбить своего близкого друга, доверительного партнёра, который потом и кровью зарабатывал деньги и благополучие не только для себя, но и для работающих с тобой бок о бок людей. Как можно такое понять!? Как можно такое простить?! Когда у людей не осталось ни совести, ни чести.
Итак, меня задерживают за нарушение визового режима, причём, как оказалось позже – удерживали меня незаконно. Буквально сразу, сделав предупреждение, меня должны были отпустить и позволить выехать в любую страну, а это страны СНГ, Израиль, Узбекистан.
Однако меня не отпускают, а везут в пограничную службу, было это 17-го июня 2010 года. Там спрашивают меня, сколько мне надо дней, чтобы собраться и уехать из Латвии? Отвечаю, два-три дня. Мне дают десять дней на сборы и прочие дела. На следующий день отпускают. Довольный этим решением, звоню своему партнёру, попросив, чтобы тот прислал за мной машину. И вдруг слышу вопрос: «А как это тебя отпустили?» и кладут трубку. Я пытаюсь снова дозвониться до партнёра, но отвечает бухгалтер – мол, Льва нету, он тут занят, где-то бегает.
Я всё еще в неведении, что надо мной нависли грозные тучи. Позже мне дают подписать необходимые бумаги, я их подписываю и жду. Вдруг из соседней комнаты выходит офицер и говорит, что я должен еще немного подождать. Я начинаю возражать и спрашиваю, что случилось? Тогда офицер отвечает, что меня отпустили незаконно, мы вас снова задерживаем и отвезем в изолятор временного содержания иностранных граждан, нарушивших визовый режим.
Далее, мне удалось позвонить в Израиль своим детям, которые через знакомых в Латвии находят мне адвоката. Вместе с адвокатом оказываемся в латвийском суде. Судья вдруг выносит решение – задержать меня. Адвокат спрашивает, по какому праву, в чём дело? Ему отвечают – вам потом объяснят. И я узнаю, что нахожусь в розыске в Узбекистане по обвинению в уголовных преступления. Причём, вопиющее беззаконие: меня задерживают за нарушение визового режима 17 июня, держат незаконно в следственном изоляторе более двух месяцев. А уже после этого сообщают, что я нахожусь в розыске, и меня должны экстрадировать в Узбекистан, не разрешая мне выехать в другую страну по моему желанию. И продолжают моё содержание в этом изоляторе ещё два месяца.
Срочно обращаемся к другому адвокату-женщине, Андерсоне Джене, в профессионализме которой сомневаться не приходилось, поскольку она давно занимается защитой прав человека. Джен доказывает на суде, на котором председательствует уже другой судья, что меня задержали незаконно, поскольку я в Латвии не совершал никаких правонарушений. Этот судья выносит решение отпустить меня, но под подписку о невыезде, пока из Узбекистана не прибудет конвой, чтобы сопроводить меня в Ташкент. Судья делает замечание начальнику пограничной службы Якубовскис, взяточнику и супер антисемиту, говоря о том, что они будут сидеть сами. Выпустили меня из изолятора только в конце октября 2010 года.
Кроме того, мой адвокат отправляет запрос в Узбекистан с просьбой, сообщить: в каких странах её клиент еще объявлен в розыск?
В Узбекистане я объявлен в розыск с 2009 года, но – за 2009-10 годы пересекал границы ряда европейских стран, стран СНГ и нигде меня не задерживали.
Ответа на запрос вообще не последовало.
Через какое-то время я обратился в латвийскую прокуратуру, где мне объяснили, что ничего поделать не могут, и взяли с меня подписку о невыезде. Прокурор сказал, что мы обязаны экстрадировать вас в Узбекистан, пусть вами занимаются там. Мой адвокат написала в эмиграционную и пограничную службу о том, что в Узбекистане творится беспредел, и что она просит для меня латвийское гражданство.
Ей ответили, что Узбекистан – едва ли не самая гуманная страна в мире и что там все вопросы решаются по справедливости. Тогда я рассказал в эмиграционной и пограничной службе, что твориться в Узбекистане, что мне инкриминированы статьи уголовного кодекса, которые я вовсе не нарушал. Поведал чиновникам о том, что творит узбекская прокуратура. Позже выяснилось, что всё, о чём я рассказал латышам, было слово в слово передано прокуратуре Узбекистана. Я уверен, что это сделал либо сам господин Якубовскис, либо с его подачи.
В документах, по которым меня должны были экстрадировать в Узбекистан, указывалось, что мною были взяты кредиты в банках, и что эти кредиты возвращаться не будут. Будто я похитил государственную собственность.
Оказывается – это Садык Курбанов написал заявления в банки, инвесторам и в прокуратуру, что я, прихватив с собой деньги, сбежал из Узбекистана и оплачивать кредиты и возвращать инвестиционные суммы не собираюсь. Враньё – от начала и до конца. Во-первых, кредиты в банках брал не я, а мои фирмы, под залог моего имущества, есть залоговая сумма, которые банки, в случае невозврата кредитов, могут получить в счёт неоплаченных кредитов.
Во-вторых, меня обвиняли в превышении власти!? О чём тут может идти речь, когда фирма частная, моя личная. Над кем я превышал власть?
В третьих, обвинения в лжепредпринимательстве!? Полный абсурд! Как может фирма, в которой работает более полутора тысяч человек, которая производит товары и работы более двадцати лет, называться лжепредпринимательской?
Далее я узнаю, что Латвия нарушила все известные по данному делу законы, что меня не имеют право экстрадировать в Узбекистан. В крайнем случае, меня должны были отправить во Францию, из которой я въехал в Латвию по шенгенской визе. Но, в Латвии чиновниками пограничной службы были даны взятки, и меня задержали, и заставили ждать конвой из Узбекистана, взяв с меня подписку о невыезде. Меня отпустили по подписке о невыезде, благодаря справедливому решению, одного из немногих честных людей, каким оказался прокурор латвийской прокуратуры Мартис Вилюмс.
Чем дальше я углублялся в подробности статей уголовного кодекса Узбекистана, тем больше понимал, что там, в Ташкенте, есть группа людей, которые жаждут прибрать к рукам всё, что я заработал, а если я вернусь туда, то меня посадят за решётку. И указаны чётко три статьи уголовного кодекса, по которым мне могут быть предъявлены обвинения: 167-я статья, часть 3, пункт «а» – «хищение или растрата чужого имущества, находящегося в ведении виновного». Статья 205-я – «злоупотребление властью или должностными полномочиями». И третья статья уголовного кодекса 179 – лжепредпринимательство.
Все три статьи, по которым мне грозила тюрьма, были абсурдом и полным несоответствием того, что было на самом деле. Мой адвокат написала письмо в Узбекистан, утверждая, что обвинения мне выдвинуты необоснованно. По первой статье – я брал кредиты в банках под залог своего имущества. Кроме того, половина кредитов уже были выплачены, остальное банки получили деньги по залогу.
А в статье 167 указано, что «в случае возмещения материального ущерба банкам – к виновному не применяется мера наказания в виде лишения свободы». То есть меня не за что привлекать к уголовной ответственности. Я никого не грабил, ничего не растрачивал, всё имущество было моей собственностью. Так что это не я банкам, а банки мне ещё должны были вернуть часть денег от реализации заложенного имущества.
Злоупотребление властью или должностными полномочиями? В собственной, а не в государственной фирме? Теневое руководство? – полная глупость. Любой из моих работников знал и сказал бы об этом в суде – кто первым приходил на работу – Ефим Борисович. Кто последним уходил с работы – он же. Совещания, собрания, обсуждение проектов с руководителями, со специалистами моих предприятий и фирм, принятие решений – везде присутствовал и руководил всем – я! Без меня не решались особо важные вопросы производства и работы в целом. О каком теневом руководстве может идти речь?!
Когда я обо всём этом позже говорил в Узбекистане следователям, в ответ были улыбки и грубый ответ: «Рот закрой!».
Итак, прошёл почти год проживания в Латвии, мучительный год, по подписке о невыезде и ожидания конвоя для экстрадиции в Узбекистан. Я даже порывался сам туда уехать, но мне не позволяли. И в шутку и всерьёз – я даже предлагал оплатить этот конвой за свой счёт, чтобы быстрее решить вопросы, потому что я был полностью уверен в своей невиновности и правоте. Я просто не понимал, за что меня можно судить. Думал – поеду месяца на полтора в Узбекистан, а то, как мне говорили, это дело будет висеть долго. Но мне не позволяли никуда выезжать с октября 2010 по июль 2011 года. Тогда, в июле, наконец-то, за мной прислали конвой. Я был уверен, что очень скоро вернусь, оставил в латвийской квартире свои вещи и даже продукты в морозильнике.
Когда прилетели люди, которые должны были сопроводить меня в Узбекистан, они очень удивились, что я нахожусь в свободном режиме и даже сам в назначенное время приехал в аэропорт, где меня прибывшим конвоирам передал представитель Латвии, он тоже приехал туда отдельно от меня. Честно говоря, у конвоиров глаза на лоб полезли.
Помню, когда проходили таможенный досмотр, конвоиры открыли свой чемоданчик – а там – кандалы, наручники, электрошокер. Посмеялись, конечно, наручники на меня надевать не стали.
Прилетели в Ташкент, из самолёта я вышел без наручников. Хотя по Ташкенту поползли слухи, что меня привезли в кандалах под присмотром роты полицейских.
Продолжение следует...