Мы, бизнесмены, воспитанные на советской культуре и правилах, порой наивны и добры к людям, к ситуации. Мы, зарабатывающие деньги головой, мозгами, идеями, проектами, иногда круглосуточной работой, набираемся опытом, которым владеют уже сотни лет в капиталистических странах. Там, на «западе» самое наказуемое преступление в бизнесе – неуплата налогов и взятки. Я не говорю, что там «не берут и не дают». Но размеры взяточничества в бывшем постсоветском пространстве и в цивилизованных, экономически сильных и стабильных странах – понятия и цифры – не соизмеримы. На таком уродливом явлении, как взятка, держится практически вся жизнь в бывших республиках СССР. Не исключение и Узбекистан.
Однажды, лёжа на шконке в палате «сангорода», я вспомнил, что «первый звонок» опасности жизни в стране, которой я отдал силы и здоровье, был получен шестого марта 1999 года. В тот год 16-го февраля в центре Ташкента прозвучало несколько мощных взрывов. Бомбы взорвались в течение часа-полтора, и были направлены на несколько правительственных зданий. Вполне возможно, что пять взрывов отвлекали от шестого, который, как полагали, являлся попыткой покушения на президента Ислама Каримова. Тогда шестнадцать человек были убиты, а более ста двадцати получили ранения.
Через два часа после взрыва, президент Каримов и руководители узбекских сил безопасности заявили, что ответственные за теракты – это исламские боевики. Под это дело были арестованы, по разным оценкам до пяти тысяч человек. Правозащитные организации раскритиковали задержания людей, доказывая, что аресты были незаконны. Они обвинили правительство Узбекистана в вымышленных доказательствах и в получении признаний с помощью пыток.
Предположительно, повторяю, предположительно правительство обвинило в этих терактах Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Но на самом деле, реальные заказчики и исполнители, на наш взгляд, так и не были найдены (ссылка из интернета, Википедия).
Итак, 16-е февраля. В этот день я вернулся из очередной поездки из Израиля, где мы 15-го февраля отмечали день рождения моего отца. О взрывах услышал на работе. Попытался позвонить домой и к родственникам, но все телефонные линии были заняты. Через некоторое время позвонил мой брат и сообщил о том, что последствия взрывов ужасные: кругом трупы, кровь, перевёрнутые машины. Он видел всё это собственными глазами, поскольку работал рядом.
Почему я об этом рассказываю, вы сейчас поймёте.
Перед праздником 8-е марта наш коллектив, как и полагается, собирался отметить это событие и поздравить коллег-женщин. Мужчины накрыли стол, а мы с моим другом и партнёром собирались поехать в магазин за подарками. Дело было 6-го марта. В моём кабинете раздался телефонный звонок. Поднимаю трубку, звонят из управления внутренних дел:
– Ефим Борисович, здравствуйте, вам звонят из УВД, не могли бы вы подъехать к нам, мне надо поговорить с вами об одном деле.
– Простите, но я занят сейчас, буду свободен – приезжайте, если надо поговорить, ко мне на работу. Позвоните, договоримся, я вас приму.
Почему я так ответил? Потому что при наших связях я мог себе это позволить.
– Ну что вам стоит, Ефим Борисович, разговор на две минуты. Приезжайте.
– Да занят я сейчас, тем более праздник мы сегодня отмечаем у нас в коллективе.
– Да, я понимаю, в общем, приезжайте сразу, как только сможете, мы вас ждём в любой ближайший день удобный для вас.
Спускаюсь к Садыку, говорю о звонке, он отмахивается, да пошли ты их к чёрту, если что, позвоним куда надо. Не переживай. Садимся в машину и едем в магазин за покупками. Проезжали как раз мимо здания УВД. Я говорю, слушай, Садык, давай я зайду на пару минут, узнаю, в чём дело, чтобы на праздники не думать об этом и быть спокойным.
Звоню следователю, говорю, что я тут проезжаю рядом, могу зайти переговорить. Тот отвечает, что сейчас выйдет к воротам и встретит меня. Подъехали к воротам управления, следователь меня встретил, я спрашиваю, в чём дело, он отвечает, что здесь говорить неудобно, давайте зайдём внутрь здания в его кабинет.
– Но у меня даже паспорта с собой нет.
– Не страшно, вы же идёте со мной.
Садык с водителем остался ждать меня в машине на улице, а мы со следователем вошли в здание управления. О том, что меня там ждёт, я, естественно, не подозревал.
Входим в кабинет, в котором сидит офицер, начальник недавно созданного при УВД отдела по борьбе с терроризмом. Он вежливо поздоровался со мной, а потом спрашивает:
– Ефим Борисович, вы знаете о взрывах в Ташкенте, о терактах?
– Конечно, знаю.
– Как вы думаете, что надо сделать с теми, кто это совершил?
– Головы им надо отрывать прилюдно, чтобы все видели. Чтобы никому не захотелось такое повторить, мы должны жить в мире и спокойствии.
– Правильно говорите. А что делать с теми, кто организовал теракты, кто спонсировал этих негодяев? Кто даёт им деньги на это?
– Да то же самое, что и с теми, кто это совершил.
– Правильно мыслите, а теперь пройдёмте на минутку в другую комнату.
Заводят меня в соседнее помещение, по-моему, это был небольшой зал заседания. Там на стуле сидел какой-то человек, с лицом похожим на огромный кусок мяса. Рядом несколько человек, похоже, понятые и несколько солдат спецназа с автоматами. Начальник указал на меня пальцем и спрашивает у «куска мяса»:
– Посмотрите, это он?
– Да, он.
– Он к вам приезжал? Деньги и листовки он привозил?
– Да, он привозил деньги и листовки.
Тут я сообразил, что идет очная ставка, что меня просто кто-то оговаривает.
– Ты что говоришь? Я тебя знать не знаю, что ты тут несёшь? – громко и с волнением начал говорить я тому человеку. И вдруг слышу крик:
– Молчать! Руки за спину! Пошёл отсюда! Понятые всё зафиксировали, так что не отпирайся! Вывести его отсюда!
Я пытаюсь возражать, но – бесполезно. Меня арестовывают, вытаскивают всё из карманов, забирают часы, мобильный телефон. Странно только, что денег не взяли. Напомню, что Садык ждёт меня в машине на улице.
После всего этого, сажают в кабинете напротив следователя и говорят:
– Ну, признавайся, как всё было?
– Вы соображаете, что вы творите, – отвечаю я, – вы арестовываете меня, еврея по национальности, который занимается бизнесом, который заинтересован в мире и стабильности. Человека, который родился и вырос здесь, любит свою семью, работает на благо республики, создаёт рабочие места. Как вы до такого додумались – обвинять меня в терроризме?
– Нет, наоборот, вам наверно не нравится наша власть, наш президент, не нравится, что нет конвертации валюты. Вот такие, как вы, и дают деньги на организацию террора, потому что – откуда у террористов деньги? А? Они только исполнители, заказчики и спонсоры – вы! Давай, пиши и во всём сознавайся! Пиши, кто у тебя «крыша», кто тебя прикрывает, кто ещё с тобой работает. И учти, мы подчиняемся напрямую самому президенту, никто тебе на помощь не придёт.
– Слушайте, да вы с ума сошли, не буду я ничего писать, ничего такого я не делал. Если бы вы меня арестовали по делам бизнеса, то давно знали бы, кто моя «крыша».
– В общем, так, сиди тут и хорошенько всё обдумай, а мы пойдём, пообедаем, времени у нас много.
И вдруг, неожиданно говорит этот самый следователь такое, отчего мне как-то легче стало:
– Мы обедать собрались, ты нам чего-нибудь подбрось на обед.
У меня в кармане было триста тысяч сумов, я их достал из кармана и передаю ему. Он открывает ящик письменного стола и предлагает положить туда деньги. Кладу, а он собирается выйти из кабинета. Что-то у меня в мозгах щёлкнуло, и я преграждаю ему путь.
– Забери деньги, – говорю я ему.
– Почему?
– Потому что ты сейчас выйдешь и придёшь с понятыми, обвинив меня в даче взятки, ведь на деньгах только мои отпечатки пальцев.
– Я что, – говорит он, – подлец, подонок, я так не могу сделать.
– Нет, – отвечаю, – это я подлец. А ты порядочный, забирай деньги, или я их снова положу себе в карман.
Короче, он забрал деньги, потом позвал автоматчиков, приказал им стеречь меня и уехал. Представляете? Я сижу в диком смятении, не знаю, что и думать, телефона нет, в туалет иду под дулом автомата. В открытую дверь мне был виден коридор, по которому то и дело протаскивали людей избитых до полусмерти – всё это действовало на психику. Было ощущение, что я нахожусь в гестапо у Мюллера из «Семнадцати мгновений весны».
Вдруг в коридоре я увидел знакомое лицо, но виду не подал, поняв, что Садык позвонил «куда надо». Позже я узнал, что ему там ответили – ничего поделать не могут, поскольку новый отдел напрямую подчиняется президенту. Никто не хотел подставлять себя. Знакомые мне люди пару раз проходили мимо кабинета, видимо, пытаясь понять, в каком я состоянии и передать это Садыку.
Начальник вернулся лишь к одиннадцати часам ночи. А что ему – поужинал, выспался…
– Ну, подумал? Я тут навёл справки о тебе, говорят, нормальный мужик, с которым можно дело иметь.
– Для этого тебе нужно было исчезнуть на восемь часов, испортив мне настроение и праздник?
– Давай, рассказывай, что ты тут надумал, отпираться не получится.
– Хорошо, пиши: все теракты в Узбекистане организовал я. Я нанял людей, отпечатал листовки, я распространял их, я давал деньги на организацию и планирование терактов. Я признаюсь во всём полностью.
Надо было видеть его глаза!
– На что ты рассчитываешь?
– Я рассчитываю на то, что это дело должно быть раскрыто до конца! Доложите президенту, что вы поймали еврея, бизнесмена, у которого есть несколько предприятий, который платит налоги, и он всё это совершил. Если вам поверят, покажите меня по телевизору, скажите, что вы поймали самого главного террориста.
Начальник начал смеяться, он понимал, что всё шито белыми нитками, и обвинить меня в чём-то у него не получится.
– Что будем делать? – спросил он меня вдруг.
– Я понимаю, – ответил я, – что вам голодно, надо семьи кормить.
– Правильно понял, вот у вас, у богатых бизнесменов, деньги есть, вы всё можете купить, а у нас тоже дети, им кушать надо, игрушки надо покупать, мы тут сидим по ночам, работаем, а зарплата у нас, сам знаешь, какая? С кого мы должны взять деньги? С тех, кто теракты совершает, кто организовывает их? Да нищие они, ничего у них нет, вот и приходится… Так что, пойдём в подвал.
Мы подошли к лестнице, затем поднялись на один этаж вверх и заводит меня в кабинет начальника другого управления, а там сидит Садык. Со слезами на глазах обнялись. Я понял, что избежал чего-то страшного.
– Короче, – говорит начальник отдела по борьбе с терроризмом, принесите чего-нибудь «на совесть», и дело с концом.
Речь, конечно же, шла о взятке.
– А за что мы должны тебе давать что-то, – спросил я.
– Не умничай, мы можем сейчас прийти к тебе домой и на работу, сделать обыск. Как ты думаешь, найдём ли мы то, что нам надо найти? Обязательно найдём. И что останется от твоей фирмы, от тебя самого? Вот, то-то же! Так что идите, завтра жду вас к десяти утра, сами знаете зачем.
И мы вышли из здания, было два часа ночи, а у ворот меня ждали многие мои сотрудники-мужчины. Все вместе поехали на работу, снова накрыт был стол, выпили за женщин, которые уже к тому времени ушли домой. И тут я сообщаю им, что наверно брошу всё и уеду в Израиль, так жить невозможно. Меня, конечно, начали уговаривать остаться, мол, столько сделано, столько сил и энергии вложено…
Утром собираемся к следователю. Думаем, сколько дать: дать пять тысяч долларов, мало, десять тысяч – вроде нормально. В принципе – дашь им пятьдесят тысяч долларов, всё равно скажут мало. Так что разделили десять тысяч на две пачки, попробуем сначала дать пять, а там видно будет.
Приезжаем, вручаем пять тысяч.
– Ну, вы даёте, вы что, смеётесь, отделаться за «пятёрку»?
Даём ещё пять, Садык говорит, что и эти деньги заняли, мол, больше нету. Следователь снисходительно соглашается, принимает взятку и отпускает нас с миром. А вскоре его назначили начальником Мирабадского районного отделения милиции города Ташкента.
После этого случая я разговаривал со многими знакомыми, которых тоже вот так вызывали, и которые тоже откупались, кто давал тысячу, кто – две, кто пять тысяч долларов взятки. Напомним, что под это дело были арестованы, по разным оценкам до пяти тысяч человек. Неплохой «урожай» собрали некоторые работники правоохранительных органов.
