СЛЕДСТВИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯНаконец-то однажды меня завели к помощнику следователя, который сходу задал мне вопрос – кто вам помогал совершать преступления в Узбекистане? Я ответил, что не понимаю, о чём идёт речь. Тогда он показал мне документы, где указывалось, что меня обвиняют по тринадцати (!) статьям уголовного кодекса. – Это неправильно, – возмутился я, – здесь опечатка, меня обвиняют по трем статьям.– Вы ничего не знаете, всё тут правильно и опечатки нет никакой.– Позовите, пожалуйста, старшего.Пришел старший следователь Мирсафаев Джахонгир и начал кричать на молодого помощника, мол, чего ты опережаешь события, надо сначала предъявить обвинения по трём статьям, а потом уж по остальным. Оказывается, что у них было уже всё заготовлено заранее. Причём они придумали довольно хитрый ход, чтобы под мой арест и обвинения, заработать кучу денег. Схема была такова: я сидел в холле прокуратуры, куда начали вызывать сотни людей, руководителей крупных предприятий, небольших фирм, магазинов и так далее, с кем я работал и сотрудничал в разных сферах торговли и поставок товаров с 1988 года. По моим подсчётам набиралось – более тысячи организаций, многих руководителей которых я знал лично, особенно руководителей крупных предприятий. В этом же холле стояли видеокамеры наблюдения, которые фиксировали мою реакцию на посещение этих людей. Но я был ко всему равнодушен, понимая, что могу подставить ни в чём не повинных граждан.Вызывали людей со всей республики, тех, с кем я имел дело, поставляя лобовые стёкла для автомобилей, с теми, кому отправлял кондитерские изделия, в общем – огромный список всех моих поставщиков и покупателей.Каждый, кто был вызван к следователю, видел Ефима Борисовича Пифлакса, почти все знали меня в лицо. А в кабинете следователя им говорили: вот, видите, раньше он обладал определённым иммунитетом, у него были покровители, теперь – он никто, преступник, с которым вы имели дело. Если не хотите загреметь вместе с ним за решётку, или чтобы к вам пришли с серьёзной встречной проверкой – примите меры. Что значило – «примите меры»? Откупитесь, дайте взятку.Люди понимали, что значит прийти к ним с проверкой. Сначала будут проверять всё, что касается работы со мной и с моими фирмами, а потом возьмутся и за другие. А правоохранительные органы всегда найдут, за что «зацепиться», раскрутят так, что мало не покажется. Боясь этого, люди решали, что лучше дать взятку и быть спокойным, нежели лишиться свободы. Причём, следователь предлагал посетителям своего адвоката, который, как оказалось, был посредником между дающим взятку и тем, кто эту взятку получал.По моим скромным подсчётам, таким образом, следователям были переданы взятки на сумму более десяти миллионов долларов. Когда я сказал об этом напрямую старшему следователю, что сейчас с меня вы ничего не можете получить, так вы используете других людей, в прошлом связанных со мной. На что тот ухмыльнулся и ответил: «Всё-то вы знаете и понимаете, Ефим Борисович», при этом угостив меня очень вкусными сухарями из лепёшки, которые приготовила его мама. – Дай бог здоровья вашей маме, – сказал я в благодарность, – чтобы она могла вам в скором времени готовить сухари для передач в тюрьму и зону.Короче говоря, следствие обобрало почти всех без исключения, ни один не ушёл, как говорится, «от ответа». Пусть знают все, как на страданиях других чиновники делают деньги. Логика у них простая, но незаконная: не заплатишь за свою свободу, не дашь взятку – иди в тюрьму. Потом я выяснил – ни у одного, кого по моему делу вызывали, не было никаких встречных проверок. А когда мне инкриминировали организованную преступность, я потребовал очной ставки с теми, с кем я, якобы, преступал закон. Кроме трёх врунов, которые просто на просто оклеветали меня, что в ходе следствия было доказано, и с меня была снята одна из статей уголовного кодекса (168-я статья), мне не дали ни одной очной ставки. Вот их имена и фамилии: первый – это брат Садыка Курбанова – Абдурахман Абидов, второй – некто Абдукадыров, и третий – Ренат Зелинский. О каждом хочу рассказать отдельно.Итак, первая очная ставка с Абдурахманом Абидовым. Садык Курбанов попросил меня помочь своему ближайшему родственнику и дать ему расписку на сто десять тысяч долларов, которые тот, якобы, вложил в развитие нашей фирмы. Для чего это нужно было? Объясняю. Абдурахман задумал совместно с хокимом города (хоким – мэр города) построить в одном из центров Ташкента ресторан, но денег на этот проект у него не было. Мы ему дали такую расписку, чтобы Абидов только показал её мэру, как доказательство того, что он кредитоспособен, что у него есть какие-то деньги. На самом деле, естественно, этих денег он в нашу фирму не вкладывал. Я не мог отказать Садыку, потому что, если бы я попросил бы его о таком одолжении – он другу и партнёру не отказал бы. На следствии Абидов предъявляет эту «липовую» расписку, утверждая, что он вложил эти деньги в нашу фирму. На самом деле – всё было враньём, и это потом выяснилось!Второй обманщик – Абдукадыров, который работал у Абдурахмана, утверждал, что он в 2009-ом году (прошу обратить на это особое внимание) дал на развитие нашей фирмы двадцать тысяч долларов.– Простите, господин Абдукадыров, кому вы дали эти деньги, ведь в 2009 году меня уже не было в Узбекистане?– Деньги передал Садыку Курбанову.– А я-то тут причём? Где я был в это время?– Садык сказал, что вы сидите в кабинете своем, за закрытой дверью.– Вам дали расписку за эти деньги?– Да.– Чья там подпись стоит?– Садыка Курбанова.– Ну, а я-то тут причём? Почему вы ко мне не зашли?– Э-э, не хорошо беспокоить такого важного человека.Обвинения ко мне просто рассыпались, как карточный домик.Итак, третий врун, Ренат Зелинский. Тот утверждал, что вложил под, так называемый «турецкий проект», пятьдесят пять тысяч долларов. Он их, кстати, потом получил назад, но посчитал, что это только проценты и захотел, чтобы ему вернули намного больше за, якобы, инвестиции.– Господин Зелинский, вы каким образом вкладывали деньги в проект нашей фирмы, ведь «турецкий проект» вёлся через фирму «ЭЛИКОМ»? Вы где работали в это время?– Я продал родительский дом, я эти деньги вложил в ваш проект, – начал жалобно выкручиваться Ренат.– Ответьте, где вы в то время работали?– Я работал в фирме «ЭЛИКОМ» у Гальперна, – опустив глаза, отвечал Зелинский, – но он теперь сбежал, деньги мне не вернули, а только проценты…– Так это не я, а вы вместе с Гальперном меня ограбили, это вы мне должны деньги, а не я вам. Вы отдали деньги Гальперну, вот теперь с него и спрашивайте!Короче говоря, обвинения мои по 168-ой статье были сняты, но только на суде.Далее, по закону в изоляторе временного содержания положено держать обвиняемого только десять дней. Меня продержали двадцать пять! Когда я предъявил следователям по этому поводу претензии, мне ответили, мол, извините, так получилось. Затем меня отправили в ташкентскую тюрьму. Через некоторое время снова попадаю в изолятор, сижу там ровно десять дней, в тех же диких условиях, в течение которых меня никуда ни разу не вызывают. После этой отсидки следователь ехидно говорит мне: «Теперь вы правильно, по закону сидели десять дней, никаких претензий не имеете…» и смеётся. Следствие подходило к концу, когда в очередной раз меня вызвал помощник следователя, и даёт на подпись показания моего допроса. Я отвечаю, что никаких допросов не было, я никаких показаний не давал. Ладно, начинаю читать, один из вопросов – кто из ваших сотрудников помогал вам заниматься незаконной деятельностью? И тут же «нарисован» мой ответ: «Директора фирм, обученные мною ранее, как надо грабить государство, как надо воровать, нарушать законы, всё это они делали по моему указанию». Последующие вопросы были похожи на первый.Я стал возражать: – Что вы тут понаписали, всё это неправда, я этого не говорил.– Ну и что, всё равно же вы так ответите. По-другому ответить нельзя! Кроме того, вы должны подписать показания, что давали взятки банкам.– Я этого подписывать не буду. Тогда меня перевели в кабинет следователя Д. Мирсафаева. Там находился и зам. начальника следственного управления У. Хуррамов. Оба они о чём-то пошептались, а потом вышли из комнаты, оставив на столе, на виду, письмо, где было написано, что мне надо устроить допрос с применением электричества в присутствии врача. То есть, мне предстояла настоящая пытка, по-другому это не назовёшь. Как это делают: на уши надеваются две клипсы, которые подключены к динамо машине. Её раскручивают с разной скоростью, чтобы получить разной силы ток, увеличивая его или уменьшая.Есть и другие пытки, одевается на голову пластиковый пакет, который завязывается вокруг шеи. Или противогаз, через трубку которого запускают сигаретный дым. Люди этого не выдерживают и соглашаются подписать всё, что им предлагают.Следователи возвращаются, понимая, что я уже ознакомился с письмом. Один из них говорит:– Мне, конечно, жаль, но придётся разрабатывать тебя вот таким вот способом, так что всё равно ты показания подпишешь.– Нет, не подпишу, если бы вы хотели применить ко мне пытки, то давно бы уже это сделали бы. Боитесь вы чего-то.– Мы хотели, чтобы ты сдох тут, но ты еще жив и поэтому сегодня мы электричество к тебе и применим.Я срочно передал это своему адвокату. Тот только посмеялся, не веря в то, что такое возможно. Но мне-то было не до смеха, поскольку письмо передают в тюрьму с конвоиром, хотя смех моего адвоката меня поддержал и успокоил.Пытки я избежал, по какой причине – не знаю. Но обошлось без этого.ЧАСТЬ ПЯТАЯПРОДОЛЖЕНИЕВернёмся немного назад, чтобы кое-что прояснить. Когда я прибыл в Узбекистан, была санкция на мой арест до трёх месяцев содержания под стражей. Заявление на меня мой «партнёр и друг» Садык Курбанов написал в мае 2009 года. Он думал, если я узнаю, что на меня заведено уголовное дело и что я под следствием, боясь, что меня могут посадить, я просто не вернусь в Узбекистан. Следствие бездарно и безграмотно начала вести Ташкентская городская прокуратура, был там некто Базаров. Он в конце июня 2009 года сделал запрос в банки, где я брал кредиты. Но удивительно и странно было то, что решение взять меня под стражу было еще, до того, как начато в мае 2009 года следствие. Судья по фамилии Кан пишет, санкционируя мой арест и объявление меня в розыск: «Тщательно ознакомившись с материалами дела, объявить Ефима Борисовича Пифлакс в розыск и взять под стражу». Какое дело? Как она могла ознакомиться с делом, когда и дела то нет, когда только через полтора месяца Базаров подает первые запросы в банки.Вопрос – почему мне не присылали повестки в суд, или на беседу в УВД? Почему не уведомили в том, что я нахожусь в розыске, ведь у меня в Ташкенте был конкретный почтовый адрес?Позже я выясняю, что следователь городской прокуратуры Базаров и его подчинённый, кореец по национальности, является родственником судьи Кан. Причём, решение взять меня под стражу вынес суд Чиланзарского района города Ташкента, к которому я вообще не имею никакого отношения! Родился я в Кировском районе, работал и жил в Мирзоулугбекском, фирма моя была в Хамзинском районе, а вот решение арестовать меня выдано Чиланзарским районом – полный абсурд! Далее, я уже в Ташкенте, сижу за решёткой, но по закону через три месяца меня должны отпустить. Мой адвокат написал ходатайство следователю Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан Д. Мирсафаеву…Ответа на это ходатайство – не последовало!?Вслед за ходатайством адвоката я направляю, совместно с ним, ещё одно ходатайство все тому же следователю Генеральной прокуратуры Мирсафарову Д.С. (см. приложение). Это ходатайство и факты, приведённые в нём, имели колоссальное значение для следствия и моего оправдания! Но – ответа от следователя Мирсафаева Д.С. не последовало!?Я понимаю, что надо продолжать бороться против вопиющего беззакония, и снова пишу ходатайство, пытаясь аргументировано отвергнуть все обвинения прокуратуры, которые явно надуманы и выдвинуты для того, чтобы лишить меня свободы и всего того, что заработано нелёгким трудом! (см. приложение).И на это моё ходатайство – никакого ответа!По окончании расследования мой адвокат подаёт новое ходатайство, в котором в пух и в прах разбивает все домыслы следствия, и аргументировано доказывает незаконность обвинений в отношении меня (см. приложение).Никакого ответа от следователя вновь не последовало, мало того, меня привозят в суд Хамзинского района города, куда приехал и мой адвокат, и помощник следователя Эркин, который и привёз документы по моему делу. Заседание суда длилось пару минут, и снова заключение: «Тщательно ознакомившись с материалами дела и прочее, продлить арест Е.Б.Пифлакса ещё на три месяца». То есть всё по заготовленному трафарету, даже не ознакомившись с делом, потому что материалов по делу судья, наверняка, и в глаза-то не видел.Я начинаю возражать против продления содержания под стражей. Мне ответили – подавай апелляцию. Мы подали такую апелляцию. На апелляционный суд приехала та же заместитель прокурора Хамзинского района Аллабергенова Н.. Она привезла с собой заготовленное определение об отклонении нашей жалобы. И судья тут же удовлетворил её просьбу.Грустно было смотреть на этот фарс, на людей, наделённых властью, но действующих не по закону, не по велению справедливости и совести, а творящих беззаконие и безответственность, идя на поводу у «сильных мира сего». Что им приказали делать, то они и делали, чувствуя за собой защиту могущественных сил, которые одним словом, одной фразой исковеркали мою судьбу, заставили страдать и мучиться за то, что на самом деле я не совершал. Главным критерием для таких людей – жажда денег, наживы и получение очередного продвижения по службе.Мне могут заметить, что я в своё время тоже был обеспеченным человеком, удачным бизнесменом. Да, у меня был чудесный огромный дом с бассейном, я мог позволить себе отдыхать с семьёй в любом уголке планеты. У меня был авторитет и уважение рабочих и инженеров, специалистов и бизнесменов, я заботился и трудился не только ради собственного благополучия, но и на блага всей республики, её народа, создавая новые рабочие места, претворяя в жизнь большое количество проектов, столь необходимых Узбекистану. Всё верно, но я-то работал, а не просто брал взятки, я трудился, чтобы заработать себе благополучие. В бизнесе «простых, бешеных» денег не бывает – их надо заработать. И что я, в конце концов, получил: люди, которые завидовали моему благополучию, которые вдруг поняли, что могут без особого труда отобрать у меня то, что было нажито именно трудом. Они ступили на путь беззакония и преступного сговора, потому-то я и выступаю с этим повествованием, чтобы вывести злодеев на чистую воду. Чтобы показать другим, предупредить их быть внимательными и знать, что творится в республике. В первую очередь, я повторяюсь, мне бы хотелось достучаться до президента Узбекистана, до которого, похоже, не доходят письма тех, кто сидит незаконно в тюрьмах, колониях или находится под следствием.Итак, отсидев определённый срок в диких условиях в тюрьме и два раза в изоляторе, я дождался момента, когда меня вызвали следователи и вручили мне для подписи документов об окончании следствия. – Вот, подпишите эти бумаги.– Я подпишу, но мне это надо прочитать, ознакомиться с тем, что вы тут написали, – говорю я.– У нас мало времени, да и объем вашего дела составляет сорок два больших тома каждый том по пятьсот-шестьсот страниц, вы что, будете это всё читать? Подписывайте!– Как это нет времени? Как я могу подписать бумаги, касающиеся моей свободы и жизни, не прочитав их? Пока не прочитаю, не подпишу, сколько надо будет времени, столько и буду читать.Следователям ничего не оставалось, как согласиться со мной. И я начал читать, взяв общую тетрадь, записывая туда свои возражения и другие замечания. Однако однажды, при обыске, эту важную тетрадь у меня отобрали. Я начал было возражать, но услышал дежурное: «Рот закрой! Не положено!». В конце концов, подписывая обвинительные документы, я написал, что ни с чем не согласен, ни с одним пунктом обвинений, ничего из того, что там написано, я не совершал и полностью не согласен со следствием! Потом в приговоре было написано, что я не осознал своей вины.Отмечу, что в обвинении указывалось на некоторые документы, якобы подписанные мною, хотя на самом деле меня в это время не было в Узбекистане. Как оказалось, мою подпись на документах подделывал не кто иной, как Садык Курбанов, «мой партнёр и друг». Он в своём заявлении правоохранительным органам указывал, что я уехал и увёз с собой печати, бланки. Как это состыкуется с тем, что он подделывал мою подпись и ставил печать? Причём, Садык, поскольку был моим партнёром, имел право подписи под документами фирмы, но подписывал всё, подделывая мою подпись.Когда я заявил об этом следователям, они сказали, что проверят всё. Для проверки с меня взяли – не много ни мало более трёхсот моих личных подписей на специальном бланке. Проверив совпадения, мне ответили: «Да, это не твоя подпись на документах, представленных Садыком. Ну и чё?».– Но это же подделка подписи, уголовное преступление!– Ну, и чё с того, что подделка? – таков был ответ.Я сообщил об этом своему адвокату. Тот пытался протестовать, но ему пригрозили тем, что отберут у него лицензию. Пиши, мол, жалобы, куда хочешь, но смотри, лишишься лицензии. И мой адвокат, бывший следователь сдался, поскольку всё понимал и не хотел терять работу.Иногда следствие по моему делу доходило до абсурда. Подтверждение тому служит такой пример: однажды во время допросов мне вдруг сообщили, что я могу откупиться. Каким образом? Оказывается, следствию стало известно, что у меня в Англии есть собственный остров, на котором я собираюсь построить, и уже начал строительство восьмидесяти вилл.– Мы нашли твои деньги, – торжественно заявили мне, – и даже знаем номер счёта в банке, и страна, где ты хранишь свои миллионы. Мы подсчитали: восемьдесят вилл, каждая вилла, стоимостью более миллиона долларов, они принесут тебе состояние в восемьдесят миллионов долларов. Поделись, отдай сорок миллионов – и мы тебя отпустим. На такую дурость я даже не знал, что ответить, хотя потом сказал:– Тогда я сдаюсь! Но есть два варианта получения от меня этих денег: первое – я сейчас пишу распоряжение в банк, вы отправляете его факсом и указывайте свой номер счёта в другом банке, куда следует перевести такую огромную сумму. Давайте мне номер вашего счёта. Второе – вызывайте нотариуса, чтобы он составил доверенность на получение вами денег от меня, но я вам выпишу не сорок, а все восемьдесят миллионов долларов. Если вы в ответ получаете сообщение из банка, что вы имеете дело с ума сошедшим человеком, то вы меня отпускаете. – Ты чё, нас за идиотов считаешь?– А вы чё, меня считаете за идиота? Все мои деньги, все мои счета видны невооружённым глазом.Итак, следствие заканчивалось, а мои адвокаты «бомбили» следователей ходатайствами. Настало время суда надо мной. За день до этого, в одиннадцать часов ночи меня предупредили, что завтра суд. Выводят из машины под охраной: с одной стороны стена, с другой стоят солдаты в шлемах, со щитами и дубинками наперевес. В начале этого живого коридора и в конце два автоматчика, готовые стрелять в любую секунду. Крик: «Первый, пошёл!». Ты прыгаешь из машины, становишься вплотную за солдатом, у которого рука лежит на пистолете в кобуре, за тобой ещё солдат, за которым вплотную следующий заключённый, и так далее. Привели нас в подвал здания суда, в так называемый – «вокзальчик», откуда тебя могут позвать на суд, а могут и не позвать, и продержать там, в холоде и сырости, весь день, сказав тебе слово – «мороз», то есть твоё дело пока заморожено и сегодня суда не будет. Сам суд длится несколько минут. Когда вызвали меня, я попытался что-то сказать, но мне тут же закрыли рот, не давая вымолвить ни слова.После шестого заседания суда, я сказал своему адвокату, что хочу написать отвод судье. Тот растерялся, явно не желая ссориться с властью, и говорит, может быть, сами напишете? Я написал отвод сам, передал это прошение судебным заседателям.– Почему? Какие доводы?– Я считаю, что суд ведётся безграмотно, а судья не хочет прочитать ни одной страницы дела, в котором сорок два тома. Потому что в самом начале обвинительного заключения написано, что меня должны судить по трём статьям уголовного кодекса Узбекистана и мне никто не имеет право инкриминировать больше этих трёх статей без согласия Латвийских властей.– Почему раньше молчали?– Хотел убедиться в том, что меня обвиняют незаконно, причём, по всем статьям, так как и по первым трём у вас нет никаких доказательств. Короче, суд удалился на совещание. Возвращаются и мне объявляют: учитывая, что вы осуждены впервые, мы вас будем судить сейчас по одной статье (167 пункт а, часть 3). А по этой статье максимальный срок – десять лет! Я пытаюсь доказать: меня судят незаконно, что у меня отобрали всё, что можно было отобрать, попросту ограбили. Все мои старания напрасны – прокурор потребовал наказания в семнадцать лет в виде лишения свободы.Ему адвокат возражает, – по статье максимум десять лет. Суд снова удаляется на совещание. Вскоре судья и заседатели возвращаются. И меня осуждают на максимальный срок, на десять лет! И дело отдают на доследование. Это к тому, что в отношении меня даже нет иска, со всеми банками я рассчитался. Они забрали у меня всё! И должны вернуть разницу между продажей имущества и невозвращенной суммы.Привозят меня назад в тюрьму и переводят в другой «аул» (барак), туда, где находятся не подследственные, а уже осуждённые. Во время доследования обращаюсь к своему следователю, беря его «на пушку»:– Почему во время суда вы приезжали в суд и встречались с судьёй? – Мне надо было переговорить с судьёй по другим, а не по вашим вопросам.– Вы поступали незаконно, следователь не имеет право встречаться с судьёй во время суда. Это запрещено. А вас там видели несколько раз.– Кто видел?– Мой адвокат видел, другие люди видели.– Ну и что с того, что видели, мне надо было – вот я и ездил встречаться с судьёй.Поскольку доследование дальше не могли продолжать без ответа из Латвии, прокуратура сделала туда запрос. Оттуда пришёл однозначный ответ, что моё осуждение по другим статьям – совершенно недопустимо! О том, какая была безграмотная судья Шамсутдинова А., говорит и тот факт, что она написала – «Дело отдано на доследование в Израиль»?! Причём тут Израиль, когда речь идёт о Латвии? Потому что я – еврей?! Глупость несусветная, и такие люди вершат в Узбекистане правосудие! Отметим, что дочь судьи Шамсутдиновой – тоже судья, и так же, по наследству, судит людей безграмотно и жестоко.Сразу же после суда, мои адвокаты подают новую апелляцию.Ответа из прокуратуры не последовало, да оно и понятно, поскольку мы обращались к человеку, который был сам организатором преступной группировки, которая в буквальном смысле нарушая все законы, расправлялась со мной, нарушая мои гражданские права.Мои адвокаты немедленно пишут апелляцию в Ташкентский городской суд по уголовным делам, (см. приложение).13 апреля 2012-го года состоялся суд в ответ на апелляцию, его определение довольно пространное, это просто болтовня на десяти листах. Поэтому я, не забивая вам голову, уважаемые читатели, выделю лишь начальное и заключительно определение (см. приложение).Я написал несколько жалоб в разные инстанции. Писал в Ташкентский городской суд, что согласен с апелляцией адвоката. Далее, письмо судье А. Шамсутдиновой. Жалобу председателю городского суда. Жалобу в высшую квалификационную комиссию по отбору судей, при кабинете министров Республики Узбекистан. Написал жалобу в организацию по охране прав человека, Саёре Рашидовой. Генеральному прокурору – две жалобы. Но никакого ответа на эти жалобы не последовало. После этого меня вызвал следователь Мирсфаев и сказал – вот вся твоя писанина, она попадает ко мне. Зачем напрасно кому-то пишешь?Далее мои дети написали письма в четыре инстанции (см. приложение).И эти письма детей попали в те же руки, а ответа никакого не было.Доследование должно было проводиться максимум один месяц. Ожидая его, я просидел в тюрьме с 14-го марта по 13-е октября 2011 года, хотя ответ пришёл в конце апреля, где также было написано: недопустимо осуждение по другим статьям. Адвокат писал письма – почему его содержат под стражей? Я писал протесты, из Латвии пришёл протест по этому делу. Парадокс, но сама прокуратура написала жалобу на суд, что, мол, суд не доглядел.И тогда 14-го июня 2012 года состоялся суд, где мне был вынесен приговор. На суд меня даже не пригласили.Оказывается, что всё это время банкам, с которыми я работал, было дано распоряжение следователей – крутить мои деньги, получая проценты. Банки, которые задолжали мне около двух миллиардов сумов (узбекская валюта – сумы). Кроме того, пятьсот миллионов сумов с моего счёта «ошибочно» перевели на счёт государства Узбекистан. Когда я возмутился, спросил, как такое может быть, мне в лицо рассмеялись и сказали – что ж, попробуйте эти деньги теперь себе вернуть! Власти не стесняются ничего, обманывая народ, в частности меня. К примеру: мне дали десять лет. В число отсидки мне засчитали год и месяц, что я находился в Латвии. Я поначалу обрадовался, всё сидеть меньше. Но оказалось, что всё не так просто, потому что это важно в тот момент, когда происходит амнистия. Такие вещи происходят раз в год, на праздники, по случаю Дня Независимости республики или ко дню Конституции. Схема проста: от срока, что тебе дали, вычитается срок, который ты уже отсидел, остальное делится на три части. Одна часть и есть, так называемая «срезка». То есть тебе срезают, прощают, уменьшают срок отсидки на эту самую треть. Получается, кто больше сидит, тому меньше «срезка». Тот год и месяц, что я числился в розыске в Узбекистане, мне незаконно зачислили как срок отбывания наказания. Когда была первая амнистия, при подсчёте выяснилось, что год и один месяц у меня украли! Так что, вместо того, чтобы срезать мне три года и семь месяцев от общего срока, мне срезают два года и шесть месяцев. Вот так вершится правосудие в Узбекистане.
